Неточные совпадения
— Видишь, я прав, — сказал опять слепой, ударив
в ладоши, — Янко не боится ни
моря, ни ветров, ни
тумана, ни береговых сторожей; прислушайся-ка: это не вода плещет, меня не обманешь, — это его длинные весла.
— Сыро
в поле, — заключил Обломов, — темно;
туман, как опрокинутое
море, висит над рожью; лошади вздрагивают плечом и бьют копытами: пора домой.
Я писал тогда, как неблагоприятно было наше плавание по Балтийскому
морю в октябрьскую холодную погоду, при противных ветрах и
туманах.
Как ни привыкнешь к
морю, а всякий раз, как надо сниматься с якоря, переживаешь минуту скуки: недели, иногда месяцы под парусами — не удовольствие, а необходимое зло.
В продолжительном плавании и сны перестают сниться береговые. То снится, что лежишь на окне каюты, на аршин от кипучей бездны, и любуешься узорами пены, а другой бок судна поднялся сажени на три от воды; то видишь
в тумане какой-нибудь новый остров, хочется туда, да рифы мешают…
Мы уселись у костра и стали разговаривать. Наступила ночь.
Туман, лежавший доселе на поверхности воды, поднялся кверху и превратился
в тучи. Раза два принимался накрапывать дождь. Вокруг нашего костра было темно — ничего не видно. Слышно было, как ветер трепал кусты и деревья, как неистовствовало
море и лаяли
в селении собаки.
Картина, которую я увидел, была необычайно красива. На востоке пылала заря. Освещенное лучами восходящего солнца
море лежало неподвижно, словно расплавленный металл. От реки поднимался легкий
туман. Испуганная моими шагами, стая уток с шумом снялась с воды и с криком полетела куда-то
в сторону, за болото.
Мы с Дерсу прошли вдоль по хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все стороны. На юге,
в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то река; на западе
в синеве
тумана высилась высокая гряда Сихотэ-Алиня; на севере тоже тянулись горные хребты; на восток они шли уступами, а дальше за ними виднелось темно-синее
море. Картина была величественная и суровая.
В Южно-Уссурийском крае опилки, зарытые
в землю, быстро сгнивают и превращаются
в удобрение, но на побережье
моря они не гниют
в течение трех лет. Это можно объяснить тем, что летом вследствие холодных
туманов земля никогда не бывает парная.
Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной
туман исчез, и только на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был
в полном разгаре. Вода
в море поднялась и затопила значительную часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть. На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
Сильный порывистый ветер клубами гнал с
моря туман. Точно гигантские волны, катился он по земле и смешивался
в горах с дождевыми тучами.
В четыре часа дня погода начала портиться, с востока стал надвигаться
туман, и, хотя ветра еще не было,
море сильно волновалось.
Подъем на перевал со стороны
моря довольно крутой.
В этих местах гребень Сихотэ-Алиня голый. Не без труда взобрались мы на Хребет. Я хотел остановиться здесь и осмотреться, но за
туманом ничего не было видно. Дав отдохнуть мулам, мы тронулись дальше. Редкий замшистый хвойный лес, заросли багульника и густой ковер мхов покрывают западные склоны Сихотэ-Алиня.
При входе
в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом
в этой части побережья почти все время стоят
туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с
моря ее все равно не видно.
Сумерки спустились на землю раньше, чем мы успели дойти до перевала. День только что кончился. С востока откуда-то издалека, из-за
моря, точно синий
туман, надвигалась ночь. Яркие зарницы поминутно вспыхивали на небе и освещали кучевые облака, столпившиеся на горизонте.
В стороне шумел горный ручей,
в траве неумолкаемым гомоном трещали кузнечики.
Когда стемнело, с
моря ветром опять нанесло
туман. Конденсация пара была так велика, что влага непосредственно из воздуха оседала на землю мелкой изморосью.
Туман был так густ, что
в нескольких шагах нельзя было рассмотреть человека.
В такой сырости не хочется долго сидеть у огня.
После 5 часов полудня погода стала портиться: с
моря потянул
туман; откуда-то на небе появились тучи.
В сумерках возвратились казаки и доложили, что
в 3 ямах они еще нашли 2 мертвых оленей и 1 живую козулю.
Перед рассветом с
моря потянул
туман. Он медленно взбирался по седловинам
в горы. Можно было ждать дождя. Но вот взошло солнце, и
туман стал рассеиваться. Такое превращение пара из состояния конденсации
в состояние нагретое, невидимое,
в Уссурийском крае всегда происходит очень быстро. Не успели мы согреть чай, как от морского
тумана не осталось и следа; только мокрые кустарники и трава еще свидетельствовали о недавнем его нашествии.
Другой достопримечательностью поста была маленькая чугунная пушка на неподвижном деревянном лафете. Я видел ее
в полном пренебрежении на площади около дома лесничего. По рассказам старожилов, она привезена была
в пост Ольги для того, чтобы во время
тумана подавать сигналы кораблям, находящимся
в открытом
море.
В сумерки с
моря снова потянул
туман. Я опасался, как бы опять не испортилась погода, но, на наше счастье, следующий день был хотя и пасмурный, но сухой.
Однажды
в ясную солнечную погоду я видел, как с
моря надвигалась стена
тумана совершенно белого, молочного цвета; походило на то, как будто с неба на землю опустился белый занавес.
То, что было вчера мрачно и темно и так пугало воображение, теперь утопало
в блеске раннего утра; толстый, неуклюжий Жонкьер с маяком, «Три брата» и высокие крутые берега, которые видны на десятки верст по обе стороны, прозрачный
туман на горах и дым от пожара давали при блеске солнца и
моря картину недурную.
Часов
в девять вечера с
моря надвинулся
туман настолько густой, что на нем, как на экране, отражались тени людей, которые то вытягивались кверху, то припадали к земле. Стало холодно и сыро. Я велел подбросить дров
в огонь и взялся за дневники, а казаки принялись устраиваться на ночь.
Сумерки быстро спускались на землю.
В море творилось что-то невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем с изморозью,
туман — все это смешалось
в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно исчезали, на месте их появлялась глубокая впадина, и тогда казалось, будто лодка катится
в пропасть.
Видит она: впереде у ней Иерусалим-град стоит; стоит град за
морями синиими, за
туманами великиими, за лесами дремучиими, за горами высокиими. И первая гора — Арарат-гора, а вторая гора — Фавор-гора, а третья-то гора — место лобное… А за ними стоит Иерусалим-град велик-пригож; много
в нем всякого богачества, много настроено храмов божиих, храмов божиих християнскиих; турка пройдет — крест сотворит, кизилбаш пройдет — храму кланяется.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых
в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и
в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый
туман с шумящего темного
моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и
в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Утренняя заря только что начинает окрашивать небосклон над Сапун-горою; темно-синяя поверхность
моря уже сбросила с себя сумрак ночи и ждет первого луча, чтобы заиграть веселым блеском; с бухты несет холодом и
туманом; снега нет — всё черно, но утренний резкий мороз хватает за лицо и трещит под ногами, и далекий неумолкаемый гул
моря, изредка прерываемый раскатистыми выстрелами
в Севастополе, один нарушает тишину утра. На кораблях глухо бьет 8-я стклянка.
В полчаса, которые вы провели
в трактире, погода успела перемениться:
туман, расстилавшийся по
морю, собрался
в серые, скучные, сырые тучи и закрыл солнце; какая-то печальная изморозь сыплется сверху и мочит крыши, тротуары и солдатские шинели…
Наступило утро.
В то время, когда разгружали людей и тюки
в Евпатории, Елена проснулась на верхней палубе от легкой сырости утреннего
тумана.
Море было спокойно и ласково. Сквозь
туман розовело солнце. Наступило утро.
В то время, когда разгружали людей и тюки
в Евпатории, Елена проснулась на верхней палубе от легкой сырости утреннего
тумана.
Море было спокойно и ласково. Сквозь
туман розовело солнце. Дальняя плоская черта берега чуть желтела впереди.
И оттого над
морем в этом месте все гнездится
туман.
Такой
туман, что нос парохода упирался будто
в белую стену и едва было видно, как колышется во мгле притихшее
море.
Зотушка только покачал своей птичьей головкой от умиления, — он был совсем пьян и точно плыл
в каком-то блаженном
тумане. Везде было по колено
море. Теперь он не боялся больше ни грозной старухи, ни братца. «Наплевать… на все наплевать, — шептал он, делая такое движение руками, точно хотел вспорхнуть со стула. — Золото, жилка… плевать!.. Кругом шестнадцать вышло, вот тебе и жилка… Ха-ха!.. А старуха-то, старуха-то как похаживает!» Закрыв рот ладонью, Зотушка хихикал с злорадством идиота.
На синей скатерти
моря,
в молочном
тумане дали, скользит бесшумно, точно тень облака, белый пароход.
Мреет даль; там
в тумане тихо плывет — или, раскален солнцем, тает — лиловый остров, одинокая скала среди
моря, [Остров Капри, площадью
в 10,4 кв. км; расположен у южного входа
в Неаполитанский залив (Тирренское
море).] ласковый самоцветный камень
в кольце Неаполитанского залива.
В синем небе полудня тает солнце, обливая воду и землю жаркими лучами разных красок.
Море дремлет и дышит опаловым
туманом, синеватая вода блестит сталью, крепкий запах морской соли густо льется на берег.
Тогда
в его глазах на один миг сверкают черные алмазы. И опять
туман серого
моря, и опять то же искание ответа. Это Гамлет, преображенный
в поэта, или поэт, преображенный
в Гамлета. Вот на миг он что-то видит не видящим нас взором и говорит о том, что видит. Да, он видит… видит… Он видит, что
Дочь бывала за границей и вечерами лениво, жирненьким голоском рассказывала матери чепуху:
в каком-то городе бабы моют наружные стены домов щётками с мылом,
в другом городе зиму и лето такой
туман, что целый день горят фонари, а всё-таки ничего не видно;
в Париже все торгуют готовым платьем и есть башня настолько высокая, что с неё видно города, которые за
морем.
Однажды на заре, когда солнце еще не всходило, но небо было цвета апельсина и по
морю бродили розовые
туманы, я и Коля вытягивали сеть, поставленную с вечера поперек берега на скумбрию. Улов был совсем плохой.
В ячейке сети запутались около сотни скумбрии, пять-шесть ершей, несколько десятков золотых толстых карасиков и очень много студенистой перламутровой медузы, похожей на огромные бесцветные шляпки грибов со множеством ножек.
Птичка божия не знает
Ни заботы, ни труда,
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда,
В долгу ночь на ветке дремлет;
Солнце красное взойдет,
Птичка гласу бога внемлет,
Встрепенется и поет.
За весной, красой природы,
Лето знойное пройдет —
И
туман и непогоды
Осень поздняя несет:
Людям скучно, людям горе;
Птичка
в дальные страны,
В теплый край, за сине
мореУлетает до весны.
Он закашлялся, завозился и стал ожесточенно плевать
в костер. Вокруг нас всё было глухо завешено густой пеленой тьмы. Небо над нами тоже было темно, луны еще не было.
Море скорее чувствовалось, чем было видимо нам, — так густа была тьма впереди нас. Казалось, на землю спустился черный
туман. Костер гас.
Море дымилось, вечерний
туман берега рвался
в порывах ветра, затягивая Пролив Бурь сизым флером. Волнение усиливалось; отлогие темные валы с ровным, воздушным гулом катились
в пространство, белое кружево вспыхивало на их верхушках и гасло
в растущей тьме.
Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый
туман стелется под ногами; струна звенит
в тумане; с одной стороны
море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют.
А как взобрались мы на гору да прошли малое место верхами, — дохнул из пади ветер,
туман, как нарочно,
в море и угнало.
В летнюю ночь 187* года пароход «Нижний Новгород» плыл по водам Японского
моря, оставляя за собой
в синем воздухе длинный хвост черного дыма. Горный берег Приморской области уже синел слева
в серебристо-сизом
тумане; справа
в бесконечную даль уходили волны Лаперузова пролива. Пароход держал курс на Сахалин, но скалистых берегов дикого острова еще не было видно.
Во многих находим прекрасные изображения природы, хотя здесь заметно сильное однообразие, которое отчасти объясняется общим грустным характером песен: обыкновенно
в них представляется пустынная, печальная равнина, среди которой стоит несколько деревьев, а под ними раненый или убитый добрый молодец; или же несколькими чертами обрисовывается густой
туман, павший на
море, звездочка, слабо мерцающая сквозь
туман, и девушка, горюющая о своей злой судьбе.
Покуда она сдвигала лавки и стелила на них сено, Николай Николаевич вышел на крыльцо. Ни впереди, ни по сторонам ничего не было видно, кроме плотного, серого, влажного
тумана, и высокое крыльцо, казалось, плавало
в нем, как лодка
в море. И когда он вернулся обратно
в избу, то его лицо, волосы и одежда были холодны и мокры, точно они насквозь пропитались едким болотным
туманом.
Вяло и тоскливо тянулось время, и Сердюков думал о том, как много еще будет впереди скучных и длинных вечеров
в этой душной избе, затерявшейся одиноким островком
в море сырого, ядовитого
тумана.
Во время предыдущей сцены
море поет все громче. При последних словах
туман совсем рассеивается и начинает носиться пыль,
в которой шмыгают красные Слухи. Сквозь возрастающий гул толпы, собирающейся у дворца, снова явственно доносится стук топоров.
Вода из
моря поднимается
туманом;
туман поднимается выше, и из
тумана делаются тучи. Тучи гонит ветром и разносит по земле. Из туч вода падает на землю. С земли стекает
в болота и ручьи. Из ручьев течет
в реки; из рек
в море. Из
моря опять вода поднимается
в тучи, и тучи разносятся по земле…
«
В море туманы,
в мире обманы» — таковы были речи твои.
Багряным брег твой становится,
Как солнце катится с небес;
Лучом кристалл твой загорится,
В дали начнет синеться лес,
Туманов море разольется.